В Федеральной целевой программе развития Калининградской области к задачам регионального значения, требующим государственной поддержки, вторым пунктом после сельского хозяйства отнесен рыбопромышленный комплекс. В унисон целевым установкам документа звучат публичные речи руководителей области о неоспоримой важности этого сектора экономики. Из любого рекламного проспекта и справочника о регионе читатель может узнать, что это не только янтарный, но и рыбацкий край России. Но если кто-то думает, что рыбаки у нас находятся в привилегированном положении, то это от незнания или излишней наивности. Рыбная отрасль, как никакая другая сфера промышленного производства в нашем регионе, показывает, насколько официальная риторика не соответствует тому, что имеет место быть на самом деле.
Чтобы в этом убедиться, нужно привести несколько цифр. Поскольку исторически сложилось так, что основу рыбного сектора калининградской экономики составляли и продолжают составлять рыбодобывающие предприятия, ведущие океанический промысел, - на них и сегодня приходится 90% общего в регионе вылова, - наиболее показательно эти тенденции проявляются в океаническом рыболовстве.
Цифры и тенденции следующие. С 1999 года калининградский крупнотоннажный промысловый флот начал постепенно наращивать объемы добычи рыбы, доведя их с 260 до 317 тысяч тонн в 2002 году. Однако в следующем, 2003, вылов снизился до 299 тысяч тонн. К основным факторам, которые влияли на этот показатель, специалисты относят проявленное умение рационально расставить рыбодобывающий флот по районам и оптимально распределить по времени промысловые усилия, а также высокую организацию технической эксплуатации судов. Это позволило многим говорить о наступившей стабилизации в рыбной отрасли янтарного края и постепенном выходе ее из кризиса. Неудачу же 2003 года некоторые объяснили нерасторопностью федеральных чиновников, не сумевших вовремя распределить квоты на вылов между пользователями, из-за чего промысловый флот три месяца простоял в портах без работы.
Но есть и другой фактор, в силу стремительного возрастания своего влияния ставящий под сомнение не только способность наращивания объемов добычи рыбы, но и саму возможность продолжения океанического промысла калининградскими рыбаками. Это рост цен на топливо. За последний год они возросли на 30%, достигнув $520 за тонну дизельного топлива и $300 за тонну мазута. При этом цена на рыбу выросла на 10-15%. Рентабельность промысла в северовосточной Атлантике в среднем упала в два раза. К примеру, для судов типа БАТМ - самых многочисленных из крупнотоннажников на западном бассейне - с 30-35% в 2002 году до 15% сегодня. Доля топлива в общем объеме эксплуатационных затрат достигает 60%. За этими цифрами стоит способность рыбопромышленников оставаться на плаву, эксплуатируя морально и физически устаревший флот, средний возраст которого превысил 18 лет. Для калининградских рыбаков это означает, что экономика их промысла стремительно катится к черте, за которой затраты на ремонт и эксплуатационные расходы станут неподъемными. И скорость этого скатывания гораздо выше, чем у рыбаков других промысловых бассейнов в силу объективных причин, на которых нельзя не остановиться. В начале 90-х годов с прекращением государственной поддержки океанического рыболовства, обеспечивавшего, кстати, основной объем поставок рыбы и морепродуктов на внутренний рынок, многие промысловые суда были списаны на иголки из-за невозможности их рентабельной эксплуатации, другие переданы в оффшоры по той же причине, а оставшиеся дружно потянулись в российскую экономическую зону. Северяне - в Баренцево море, дальневосточники -к своим берегам. И те и другие стали работать на высокорентабельных объектах лова, тем самым обходясь и без государственных дотаций. Расхожее на Севере определение "валютоемкая треска" говорит само за себя и означает, что эта рыба на "ура" сдается в Норвегию, за которую платят "зелеными" хорошо и сразу.
И только калининградским рыбакам возвращаться было некуда. Балтийское море, не так богатое рыбными ресурсами, как моря северного и дальневосточного промысловых бассейнов, уже официально объявлено зоной прибрежного рыболовства. И крупнотоннажникам здесь делать просто нечего. Оставался единственный выход: уйти из дальних океанических районов, расположенных у берегов Африки и Латинской Америки, в Индийском океане и в суровых водах Антарктиды, в северо-восточную Атлантику, сократив плечо доставки рыбы на берег и бункеровки, и тем самым обеспечив приемлемую рентабельность промысла. Но в северовосточной Атлантике валютоемкой трески нет. Основной объект промысла - дешевая путассу, одна тонна которой в 2003 году стоила 6,9 тысяч рублей. Удельный вес этой рыбы в общем улове калининградских рыбаков в том же году составил 58%. Для сравнения: одна тонна трески стоила 33 тысячи рублей, ее же удельный вес в улове калининградцев - 0,7%! Почувствуйте разницу. Другими словами, в силу объективных причин калининградские рыбаки оказались наиболее уязвимыми перед галопирующим ростом цен на топливо, который, как уже было сказано, ставит под сомнение саму возможность продолжения ими океанического промысла.
А теперь о риторике (в данном случае не только как об искусстве красиво говорить, но и как об умении складно писать) федерального и регионального пошиба. Помимо упомянутой выше Федеральной целевой программы развития Калининградский области, в России приняты документы, в качестве целевых установок определяющие возвращение отечественного рыболовного флота в отдаленные промысловые районы Мирового океана. Это Морская доктрина Российской Федерации, Федеральная целевая программа "Мировой океан", Концепция развития рыбного хозяйства РФ до 2020 года. Последней уже на первом этапе (2003-2005 годы) предусматривается создание условий для возрождения экспедиционного промысла в открытой части Мирового океана. Что это означает, понятно для любого специалиста, знакомого с организацией и экономикой океанического рыболовства. Без государственного дотирования и создания налоговых преференций не обойтись. По данным ФАО (организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства) в мире в 2003 году было произведено рыбной продукции на сумму в $120 млрд. Из них $40 млрд дотировано. Российские рыбаки о такой государственной щедрости могут только мечтать.
Подтверждением тому - интервью министра сельского хозяйства господина Гордеева, не так давно напечатанное в "Комсомольской правде". В нем министр, отвечающий теперь не только за агропромышленный, но и за рыбопромышленный комплекс, с гордостью сообщает, что ему удалось пролоббировать в правительстве выделение из государственной казны 33 млрд рублей на развитие сельского хозяйства в следующем году. И ни слова о рыбной отрасли. Между тем последняя, как и любимое министром сельское хозяйство, обеспечивает продовольственную безопасность страны: что бы ни говорили о затоваривании внутреннего рынка импортной рыбопродукцией, 70% рыбы, добытой калининградскими рыбаками в северо-восточной Атлантике, поставляется в Россию.
Налоговые преференции, которые имеют производители сельской продукции, рыбакам тоже неведомы. Даже действующий в нашем регионе закон об ОЭЗ не позволяет ослабить налоговое бремя на калининградских рыбопромышленников. Всем давно очевидно, что таможенные пошлины и НДС, которые приходится платить при заходе судна в родной порт в случае выполнения ремонта за границей, только отваживают рыбаков от своего берега и сдерживают развитие отечественного судостроения и ремонта. Примеров иррациональности такого подхода достаточно. Норвежцы строят корпуса на СРЗ "Янтарь", потому что они, благодаря льготам ОЭЗ, на 20-30% дешевле, чем на судоверфях в других регионах России, а калининградские рыбаки ежегодно около $10 млн инвестируют в заграничный судоремонт, размещая свои заказы на иностранных судоверфях. Об удорожании рыбопродукции, поставляемой рыбаками на российский берег, и говорить не приходится: любой побор частного предпринимателя со стороны государства автоматически ведет к повышению стоимости его продукта.
Но не меньше и способов государственной поддержки океанического рыболовства. В частности, российским рыбакам наши бункеровочные компании, обеспечивающие их топливом на промысле, могли бы предоставлять скидки, а не гнаться за мировыми ценами. Недостаток патриотизма у таких компаний можно исправить принятием законов, принуждающих и обязывающих. Возможное в этом случае роптание на административное вмешательство в свободный рынок - ничто по сравнению с угрозой вялотекущей стагнации и медленного умирания океанического промысла.
Отсутствие реальных шагов федерального центра по реализации им же принятых многочисленных программ развития рыболовства, видимо, стимулирует такое же отношение к рыбакам и со стороны руководителей области. Обратимся к цифрам. В текущем году калининградские рыбопромышленники в виде платы за биоресурсы отдали в государственную казну 41 млн 184 тысячи рублей. В областной бюджет от этих поборов за счет их перераспределения между приморскими регионами должно поступить 146 млн рублей. Ни копейки для решения рыбацких проблем из этой суммы в главном финансовом документе области не запланировано. Более того, по предложению областной администрации введен налог на имущество калининградских рыбаков, что позволило поиметь с них еще 20 млн рублей. А ведь могли на законных основаниях и не вводить. Но до рыбной ли отрасли, когда нужно затыкать дыры дефицитного регионального бюджета. Неудивительно, что в рыбопромышленных кругах формируется стойкое убеждение: рыбохозяйственный комплекс западного края России нужен руководителям области сугубо для банального пополнения областного бюджета. Удивительно другое: недальновидность тех, кто прикрываясь официальной риторикой о рыбном хозяйстве, как краеугольном камне региональной экономики, ничего реального для его развития не делает. Удивительно, поскольку не стоит забывать, что в области в советские времена был создан по-своему уникальный рыбохозяйственный комплекс с мощным рыбодобывающим океаническим флотом, разветвленной инфраструктурой его технического обслуживания и береговой рыбопереработки, высокоэффективной системой подготовки кадров рыбной промышленности. Достаточно сказать, что каждый второй житель Калининграда так или иначе был связан с морем. Во многом этот комплекс сохранен и сейчас, обеспечивая работой около 20 тысяч человек.
Не стоит забывать и о другом. Любые экономические достижения и неудачи в российском эксклаве в большей степени, чем какие-либо другие факторы, будут определять влияние России в нем. Политика эффективна, когда она подкрепляется мощной экономикой, основанной на реальном производстве, а не на торгово-закупочной деятельности. Поэтому, наверное, областной администрации следовало бы не копировать риторику федерального центра о великой важности океанического рыболовства для России, а использовать геополитические особенности региона для получения осязаемой помощи из первопрестольной в разрешении стоящих перед калининградскими рыбаками проблем. Хотя справедливости ради стоит признать, что делать это совсем не просто в условиях, когда рыбная отрасль не относится к приоритетам экономического развития страны. По государственным дотациям и различным преференциям она рядом не стоит с сельским хозяйством. Но что мешает областным чиновникам вносить свою лепту в развитие рыбохозяйственного комплекса региона в объеме своих полномочий и возможностей?
P.S. В ноябре в областной администрации планируется провести совещание, направленное на выработку комплекса мер, призванных компенсировать рыбакам быстрый рост цен на топливо. "МБ" будет держать своих читателей в курсе этих событий.
Евгений Вовченко
