Российская экономика, хотя и демонстрирует впечатляющие темпы роста, остается технологически отсталой. Россия по-прежнему никак не может оседлать быстрого рысака инноваций. А без этого экономическое развитие остается бегом в никуда. К двум известным российским бедам прибавилась третья - низкая конкурентоспособность отечественных производителей.
В Высшей школе экономики провели исследование конкурентоспособности российской экономики. И выяснили, что подавляющее большинство проанализированных товаров, которые имеют высокие показатели конкурентоспособности, относится к числу сырьевых. В то же время чем выше стоимость обработки, чем больше добавленной стоимости в изделии, тем ниже его конкурентоспособность. Вывод таков: всякий раз, когда мы заговариваем о диверсификации экономики, то должны понимать, что это будет требовать очень больших усилий и очень больших инвестиций. И только те сферы, которые сегодня для инвестиции невыгодны, в перспективе способны обеспечить повышение технологического уровня экономики. Резервы тут просто гигантские. Можно привести пример только из одной области. Согласно расчетам, глубина переработки леса у нас составляет 20 раз, а в Финляндии - 500 раз.
А кому это нужно?
Для того чтобы повысить в разы уровень нашей конкурентоспособности, преодолеть технологическое отставание, требуется прорыв, причем очень быстрый, в сфере инноваций. Иного пути нет. Но именно их внедрение у нас находится на низком уровне. Во многом это связано с нашим прошлым. Но и в нашем настоящем сделано крайне мало для исправления ситуации.
Советская инновационная система была одной из лучших в мире. Она обладала колоссальным потенциалом, который состоял из огромного количества научных центров, на регулярной основе проводился мониторинг научно-технического состояния практически всех отраслей народного хозяйства. Этот механизм имел только один "небольшой недостаток": он во многом крутился вхолостую. Плановая экономика с упорством, достойным лучшего применения, отвергала технологические новшества, для ее функционирования они ей были просто не нужны. Существует хрестоматийный и в какой-то степени анекдотический пример. Для удобства космонавтов советские конструкторы изобрели липучки. Однако ни у кого из тех, кто работал в легкой промышленности, не возникла идея использовать их для гражданской одежды. Этот способ использования липучек в виде застежки пришел к нам из-за рубежа, где он был с успехом подхвачен.
Ситуация в современной России еще хуже. От прежней инновационной системы остались лишь фрагменты и плохо связанные между собой отдельные элементы, и хотя экономика вроде бы стала рыночной и конкурентной, но, насквозь пронизанная советским наследием, все так же отвергает новации. В последнем докладе Всемирного экономического форума Россия занимает по технологиям 60-е место в мире, доля инновационно-активных предприятий составляет всего 4%, а доля новой техники и технологий в промышленном производстве еще меньше.
За последние 10 лет число изобретений в России уменьшилось в 7 раз. Если в нашей стране проживает около 13% ученых всего мира, то на внутреннем рынке России отечественная наукоемкая технология занимает всего лишь 2%.
По данным вице-президента РАН Николая Лаверова, в перенасыщенном финансовыми ресурсами ТЭКе только чуть более 3% компаний занимаются более или менее серьезной инновационной деятельностью. Понять наших нефтяных баронов и королей можно: зачем тратить на нее силы и средства, если нефть пока идет обильным потоком при использовании и старых технологий. Вот когда добыча станет падать, может быть, "нефтянка" и займется технологическим обновлением. Вот только без соответствующих заделов не будет ли это слишком поздно?
Лучше положение на транспорте и в связи, здесь инновациями занято примерно 20-24% компаний. Впрочем, вряд ли стоит особо радоваться этому показателю, он во многом определяется тем, что в этих отраслях в последние десятилетия возникли принципиально новые технологии, без внедрения которых вообще не могло быть никакого развития. В целом же по экономике, согласно имеющимся данным, не более 8-10% предприятий ведут инновационные проекты, и тенденции к росту этого показателя пока не отмечается. Не случайно, что, по данным ООН, доля России в мировом товарообороте научно-технической продукции не превышает полпроцента (Китай - 6%) и ежеквартально уменьшается на 0, 009%. С начала реформ Россия не выбросила на мировой рынок ни одной годной новаторской разработки.
Распалась связь времен
Следует отметить, что не только мы сталкиваемся с этими проблемами, в той или иной степени они стоят и перед государствами, гораздо более продвинутыми в этом направлении. Например, ЕС в последние десятилетия явно проигрывал в инновационной гонке и США, и Японии. Это заставило руководство союза выработать целую систему принципов и мер по развитию европейской экономики. Среди них - преобладание экономики знаний над традиционными типами экономик, тесное взаимодействие в инновационной сфере между государством, бизнесом и обществом, переход от энергозатратных и "грязных" технологий к энергосберегающим и "чистым".
Россия эти принципы может взять на вооружение практически без всяких купюр и изменений. Вопрос лишь в том, как претворить их в жизнь.
Наша ахиллесова пята - в разорванности научной сферы и производства, у нас атрофирована функция передачи научных разработок из ВПК, где существуют их огромные залежи, в гражданские отрасли. А законы и постановления, которые мы принимаем, в силу своей непродуманности зачастую только вредят делу. Так, согласно принятому Закону "О науке и научно-технической деятельности" у нас появляются все новые и новые государственные научные организации, которые интересует не внедрение своих достижений, а получение все новых, предусмотренных в законодательном акте налоговых льгот.
Но даже если ученые и разработчики и желали бы поработать на экономику, то сделать им это окажется непросто: они плохо знают ее запросы. В СССР существовали научно-отраслевые центры, которые, как говорили в те годы, обеспечивали связь науки с производством. Эти центры проводили мониторинг научно-технического состояния отраслей, формировали принципы проведения научно-технической политики. Например, знаменитый ЦАГИ не только намечал основные пути развития авиационной техники, но и осуществлял и координировал работу вузовской и академической науки и сопровождал осуществление этих проектов.
Вся эта разветвленная система в начале 90-х гг. была разрушена. Правда, затем ее воссоздали, только не в России, а в США, где взяли на вооружение наш опыт. Сейчас в Америке существует 700 таких отраслевых организаций, с которыми бизнес активно сотрудничает.
Как бы сказал принц Гамлет, распалась связь времен, причем не только между прошлом и будущем, но и по горизонтальным и вертикальным направлениям. У нас между общественной организацией Академии наук и государством не установлены формальные отношения - каждая из сторон, как та самая кошка, гуляет сама по себе.Нет соответствующих соглашений, не определены правила игры, взаимные права и ответственность. В Германии две научные академии имеют договоры с федеральным правительством, в которых записаны взаимные обязательства.
В этой связи возникает крайне важная задача по наделению исполнителей научных разработок по государственным контрактам правом на интеллектуальную собственность. Это создаст у них заинтересованность в реализации научных новинок. Правда, правительство приняло решение запустить этот механизм. На это его подвигнул пример США, где благодаря такой практике бюджет ежегодно получает 50 млрд долл.
Но даже если мы реализуем инновационные проекты, отдача от них небольшая. Евросоюз намеревается вложить в создание новой спутниковой системы 3, 2 млрд евро, а экономический эффект предполагает получить в размере 96 млрд. Россия тоже развивает аналогичный спутниковый комплекс, инвестируя в этот проект солидные средства. Но при этом не определено едва ли не основное его звено: как бизнес сможет воспользоваться новыми возможностями и получить соответствующий доход. А для этого следует синхронизировать развертывание спутниковой системы с осуществлением серьезных инновационных проектов на Земле. Например, управление железнодорожным транспортом должно вестись с помощью космической связи, для чего требуется оснастить его соответствующим оборудованием. Наши конкуренты это делают, мы - нет.
Государство нам поможет?
На нынешнем этапе главная роль в запуске механизма инноваций отводится государству. Это уже затем бизнес подхватит у него эстафетную палочку и понесет дальше. Пока до этого, к сожалению, далеко.
По мнению министра науки и образования Андрея Фурсенко, сегодня перед государством стоят три главные задачи. Прежде всего создание благоприятной инновационной среды. Причем сам по себе это комплексный вопрос, имеющий много граней: сохранение наследия прошлого, развитие фундаментального образования и фундаментальной науки, стимулирование работы наукоемких производств. А следовательно, нужно формировать инновационную рыночную инфраструктуру. Как замечает в связи с этим Андрей Фурсенко, бессмысленно развивать экономику исключительно на базе чужих научных достижений, но и нет смысла развивать собственную науку без внедрения ее результатов в национальное производство. Мы, продолжает министр, говорим о развитии науки, как о тяжелой обязанности, а между тем это ключ к нашему процветанию. И пора бы это всем осознать.
Вторая государственная задача - демонстрация возможностей инновационных технологий. Государство обязано формировать новые рынки для такой продукции и прежде всего определять перспективные направления на многие годы вперед. Бизнес обычно смотрит в будущее на короткий срок, государство должно рассчитывать на более длительную перспективу. Из этого логически вытекает другая обязанность государства по поддержке наиболее значимых технологических проектов, особенно на этапе их старта - брать на себя часть рисков по их реализации.
Третья задача - выбор приоритетов. Для России она представляет дополнительные сложности, так как от Советского Союза мы унаследовали привычку одновременно идти сразу по всем дорогам. Но уже давно ясно, что для этого у нас не хватает ног.
Однако нужно не только выбирать приоритеты, нужно создать соответствующий механизм. Если это поручить чиновникам, то вряд ли результаты смогут нас когда-нибудь порадовать. Необходима совместная работа госструктур и бизнеса, причем у каждого участника дуэта должна быть своя партия. Бизнес должен искать максимально эффективные пути реализации проектов, в задачу же государства входит обеспечивать просмотр временного интервала, на который формируется инновационная политика.
И здесь мы сталкиваемся с еще одной сложной проблемой - защитой своего инновационного рынка от иностранной экспансии. Есть немало государств, желающих завалить Россию своей высокотехнологичной продукцией. До сих пор мы отгораживались от мира двумя способами: таможенными пошлинами, которые у нас являются одними из самых высоких, и квотированием. Мировой опыт учит, что, если заградительные пошлины превышают уровень 10%, экономика ложится в долгий дрейф стагнации. Квотирование же приводит к тому, что мы получаем ответные меры и нашу наукоемкую продукцию не пускают на другие рынки.
Но в любом случае выбор приоритетов придется осуществлять, иначе мы растратим впустую имеющиеся у нас ограниченные ресурсы и возможности.
На фронте инноваций
Каким образом осуществить прорыв в инновационной сфере? Как образно выразился писатель Виктор Астафьев, сейчас необходима концентрация интеллектуального потенциала, сравнимая с концентрацией танков на Курской дуге.
И первый вопрос - кадры. Любопытный подсчет сделали в администрации Московской области - одного из наших форпостов научного развития. Из семи российских наукоградов четыре находятся на ее территории. Так вот, за последние лет пятнадцать за границу перебрались 85 тыс. ученых и специалистов, которые получили образование в подмосковных вузах или трудились в подмосковных научных центрах. Чтобы подготовить эти кадры, иностранным государствам пришлось бы затратить 16-18 млрд долл.
Сейчас администрация области выступила с инициативой наладить контакт с некоторыми из этих людей, возвратить часть их на Родину. Причем данная цель не кажется абсолютно фантастичной, об этом свидетельствует пример Российской академии наук. Здесь несколько лет назад был создан фонд поддержки молодых ученых, который выплачивает гранты 500 исследователям. Из них за все это время за границу уехал только один специалист.
Однако эти отдельные примеры не могут заслонить тревожной тенденции. Мировой опыт однозначно фиксирует взаимосвязь между количеством студентов и техническим прогрессом страны. В Финляндии, которая добилась впечатляющих результатов по внедрению инноваций, на 10 тыс. жителей приходится 500 учащихся высших учебных заведений, в Швеции - 42О. У нас - 2ОО.
Нужен поиск новых и оживление старых апробированных путей развития инновационного процесса. В этой связи особый интерес вызывают наукограды. В Дубне на каждый вложенный в экономику города рубль получают отдачу в размере трех рублей. Причем в течение одного года. В стотысячном Обнинске действуют более 6 тыс. предприятий, из них 500 занимаются разработкой и внедрением инновационных проектов.
В стране не хватает инновационных менеджеров, способных заниматься внедрением научных разработок. Поручать же это занятие ученым означает погубить дело на корню. Каждый должен заниматься своим делом. Пока же наши вузы таких специалистов готовят очень мало.
Отдельный вопрос о том, как распределять риски в инновационной сфере. Сейчас они практически все ложатся на частный бизнес. Государство хотя периодически и декларирует свое желание поучаствовать в этом процессе, но реальных действий не совершает. На самом деле оно проводит политику, которую можно охарактеризовать следующим образом: частный бизнес, он на то и частный, чтобы все риски принимать на себя. Однако в мире считают по-иному. В Канаде государство в 1975 г. специальным федеральным законом создало Канадский банк развития предпринимательства со 100-процентной госсобственностью. Философия этого банка состоит в том, что ни один частник не должен рисковать.
В XXI в., в котором инновации станут ключевым фактором развития, Россия вступила без хорошо структурированной, эффективной инновационной системы. Чья это беда?
***
Наша ахиллесова пята в разорванности научной сферы и производства.
