Президент, как известно, повелел удвоить в ближайшие годы валовой внутренний продукт России. Эта задача на данный момент успешно выполняется, если судить по темпам экономического роста, достигнутым главным образом за счет высоких цен на нефть. Не менее важной задачей Владимир Путин считает структурное усовершенствование экономики, опережающее развитие перерабатывающих отраслей, прежде всего высокотехнологичных. На данном направлении успехи более чем скромные (а может быть, и вовсе нулевые). Это опять-таки считают следствием высоких цен на нефть и прочие сырьевые товары. Из элементарного анализа, подкрепляемого мнением авторитетных экспертов, следует, что все телодвижения российской верховной власти, производимые в рамках нынешней политэкономической стратегии (ориентированной в либеральном направлении), практически не влияют на количественные и качественные показатели развития экономики (или же влияют, но совершенно незначительно). Понимание такой ситуации, доступное сознанию любого образованного обывателя, должно было бы уже распространиться и на сферы высокой государственной власти. Там, по всей видимости, еще могут сохраняться надежды на "невидимую руку" рынка, которая в итоге сама все отрегулирует как надо. Но одновременно, надо полагать, циркулируют и наметки грядущей "смены вех"; о наличии соответствующих намерений можно догадываться по отдельным косвенным признакам и разрозненным фактам политико-экономического бытия.
Бегуны и надзиратели
Нынешнее не слишком жаркое лето не стало беззаботно-отпускным сезоном для ответственных чинов федеральной власти. Однако режим их работы заметно различается в зависимости от принадлежности к отдельным структурам государственного механизма.
В Белом доме перманентный аврал. Наиболее ответственные деятели правительственной команды вынуждены работать в режиме шестидневной рабочей недели при ненормированной длительности рабочего дня. То есть с девяти утра до девяти вечера обязательно, а затем, как правило, еще сколько-то времени приходится пребывать при исполнении текущих и экстраординарных обязанностей. Когда утомленный солнцем и грузом ответственности премьер собрался наконец немного отдохнуть, общий напряг не ослаб, а нагрузка на отдельных членов команды даже увеличилась. Перед премьерским отпуском, в очередную рабочую субботу, 31 июля, сидение некоторых высокопоставленных чинов Белого дома длилось чуть ли не до полуночи, а в воскресенье, 1 августа, несколько позднее обеденного времени их внезапно стали выдергивать из семейных гнезд и дач на службу в связи с обнаружившейся вдруг необходимостью что-то там еще согласовать в правительственных препозициях по части монетизации льгот. Даже отоспаться толком не дали. Ибо надо было обязательно все увязать и устроить как надо перед выходом на второе парламентское чтение. Сейчас со льготами вроде бы разобрались. Но наверняка начнется что-нибудь еще сверхсрочное, где надо было успеть еще вчера.
Рабочая гонка правительственной команды как будто рассчитана на то, чтобы, наверстав время, упущенное при затяжном старте, затем проскакать по короткому, но сложному маршруту, одолевая с маху разного рода барьеры. Ветераны административного дела, не припоминающие подобной горячки с гайдаровских времен, полагают, что физических сил правительства явно не хватит на полное межэлекторальное четырехлетие. А самые норовистые правительственные скакуны, вероятно, начнут сходить с дистанции уже через полтора-два года.
Между тем в администрации президента, по имеющимся данным, вся деятельность идет вполне штатно: работают по обычному распорядку, в отпуска уходят по графику. Там, по давнишней традиции, никуда не спешат и ни с какими делами не опаздывают. В частности, успевают надлежащим образом присматривать и за правительственной суетой-маетой.
В составе АП сейчас нет отдельного подразделения, ответственного за конкретную экономическую политику: вся эта сфера отдана правительству. Имеется лишь советник президента Андрей Илларионов, чей экстравагантно-либеральный радикализм уже никого ни в чем не убеждает и даже не развлекает. Однако экономикой на Старой площади не могут не интересоваться.
На самом верху властной вертикали, в ближайшем окружении президента, экономическая проблематика должна рассматриваться сквозь призму общей политической стратегии, неотъемлемым и важнейшим элементом которой является стратегия политико-экономическая. Администрация президента - орудие исполнения державной воли главы государства. Следовательно, ведущие функционеры АП, одновременно входящие в тесный круг соратников Владимира Путина, должны иметь собственные представления о проблемах экономического развития России. Хотя бы в самых общих чертах. Не задействованные в правительственной текучке, они к тому же могут позволить себе роскошь думать с прицелом на перспективу.
Насколько можно судить по утечкам информации из кабинетов Старой площади, там нет полного единства мнений в оценках общего состояния дел в экономике и относительно возможных вариантов ее развития. Знатоки закулисья уверяют, что самые радикальные мнения в части усиления мер государственного вмешательства в экономику высказываются в окружении замглавы АП Игоря Сечина, стремительно набравшего политический вес в последние годы и как будто претендующего на роль "твердой руки" в составе нынешней кремлевской команды. Сечина, как полагают, склонны поддерживать некоторые "старики" из числа давних друзей-соратников Владимира Путина, в частности влиятельнейший из помощников президента, ответственный за кадровую политику, Виктор Иванов. С ними же солидарна значительная часть руководителей силовых и правоохранительных структур. В то же время наиболее влиятельный из "молодых" путинских выдвиженцев, глава администрации президента Дмитрий Медведев считается сторонником умеренных и всесторонне взвешенных решений в экономической сфере. Как полагают, его точка зрения на данную проблематику сейчас наиболее близка к собственной президентской. Еще в большей мере склонен осторожничать второй медведевский заместитель, Владислав Сурков, более всего старающийся, чтобы на него не упала тень подозрений в лоббировании чьих-либо интересов.
Но так или иначе с каждым месяцем правительственной горячки, не приносящей явных позитивных результатов, в стратах высшей государственной власти укрепляется общее понимание, что курс экономической политики придется существенно менять, и уже в сравнительно недалеком будущем. Интенсивность соответствующих информационных утечек резко усилилась в последнее время, и это, как представляется, связано с неожиданным развитием определенных тенденций в мировой и отечественной экономике.
Нефть всему голова
Фантастический взлет мировых цен на углеводородное сырье совершенно не радует правительственных макроэкономистов.
На взгляд любого обывателя, всякие дополнительные доходы должны считаться благом для казны и для страны в целом. Однако слегка паникующие чиновники из аппарата г-на Жукова и из ведомства г-на Грефа совершенно правы в своих ожиданиях бедственных последствий. За потоком нефтедолларов на страну наверняка обрушится невиданная прежде лавина импорта, который начнет давить отечественных производителей, отбивая у них одну товарную позицию за другой. При этом львиная доля инвестиций, как иностранных, так и отечественных, пойдет опять-таки в сырьевые отрасли, прежде всего в сферы нефтедобычи и нефтепереработки. Следовательно, в дальнейшем будет еще больше нефти и нефтедолларов и еще большую долю рынка готовых изделий захватит импорт. Помимо прочего, в создавшихся условиях своеобразно проявляются специфические особенности внутрироссийского рынка нефтепродуктов, поделенного между несколькими нефтеолигархиями. Цены на горючее, которые устанавливаются не по воле государства и не по законам свободной конкуренции, а по правилам картельного сговора монополий, уже сейчас достигают американских, которые задираются до запредельного уровня. Это больно бьет по кошелькам граждан, получающих совсем не американские зарплаты, негативно отражается на многих отраслях бизнеса (особенно малого и среднего), уничтожает рентабельность отечественного сельхозпроизводства.
Рост нефтяных цен имеет устойчивый характер, так как поддерживается постоянным увеличением долларовой массы, выбрасываемой на мировой рынок для покрытия громадного внешнеторгового дефицита США, который вряд ли сойдет к нулю в ближайшие годы. Следовательно, нефть будет только дорожать (если, конечно, не грянет новый экономический кризис глобального масштаба). Между тем при экстраполяции на 10 - 15 лет вперед тенденций, складывающихся при нынешней конъюнктуре, просматривается вполне очевидная перспектива окончательного превращения российской экономики в сырьевой придаток для развитых стран Европы, Америки, Азии и даже для Китая.
Единственный выход - создание эффективного механизма перераспределения доходов от нефтеэкспорта в пользу перерабатывающих отраслей народного хозяйства. Для этого, однако, необходимо соответствующее политическое решение верховной государственной власти на уровне, выше правительственного. Подобные идеи уже муссируются в коридорах власти Кремля и Старой площади, но набор возможных действий объективно ограничен. Все очень просто в политической основе, но каждый из возможных вариантов действия создает необходимость ущемления тех или иных интересов.
Самый щадящий (с точки зрения бизнес-сообщества) алгоритм корректировки экономической политики предполагает использование стандартных методов налогового и таможенного регулирования. Однако значительное повышение тех или иных налоговых и таможенных ставок по сравнению с их нынешним уровнем вряд ли имеет смысл, так как в этом случае включатся разнообразные схемы ухода от уплаты, весьма эффективные при существующем качестве исполнительного аппарата фискальных органов. Еще менее конструктивной представляется знаменитая идея изъятия природной ренты, с которой так носились в минувшую выборную кампанию, но которая совершенно непригодна для практической реализации.
Может быть, следовало бы попытаться персонально воздействовать на самих сырьевых олигархов, с тем чтобы убедить их добровольно вкладывать свои сверхдоходы в те отрасли экономики, развитие которых приоритетно исходя из общенациональных интересов? Нефтяные магнаты вполне могли бы проинвестировать подъем высокотехнологичных отраслей под общим патронатом государственной власти... Премьер Фрадков не так давно предпринял определенные попытки в данном направлении, но, как сообщалось, был весьма разочарован, наткнувшись на откровенное безразличие представителей крупного бизнеса к правительственным задумкам в деле возрождения предприятий оборонно-промышленного комплекса. Это вполне закономерно: частный капитал пойдет только туда, где ожидаются наибольшие и (в условиях специфической российской ментальности) наискорейшие прибыли от вложений. Или вообще уйдет за границу, где меньше прибыли, но и нет таких рисков, как в России.
"Несознательная" высшая элита российского бизнеса возникла отнюдь не самостоятельно, а благодаря соответствующей государственной политике, проводившейся в минувшем десятилетии. Данное обстоятельство провоцирует в высших стратах государственной иерархии разного рода мысли о возможности замены нынешних олигархов на других, более "сознательных" по отношению к общенациональным интересам.
Подобные идеи, по имеющимся сведениям, циркулировали еще в окружении Чубайса, в бытность его главой администрации президента, а затем первым вице-премьером правительства в 1997-1998 гг. Тогда "отец приватизации", раздраженный поведением пресловутого "банкбюро", будто бы даже пошутил (но с серьезным подтекстом) в таком духе, что "мы вас породили, мы вас и уволим из миллиардеров". Уволили самого Чубайса, предоставив, однако, ему возможность сформировать по своему усмотрению и выбору еще один клан специфических "энергоолигархов".
С приходом на президентство Владимира Путина идея персональной реорганизации олигархического сообщества была (при участии тогдашнего главы АП Александра Волошина) артикулирована в мягчайшей форме "равноудаления", после чего последовали акции, направленные на полное удаление из сферы политэкономического бытия нескольких знаковых фигур. Однако, как показало недавнее "дело ЮКОСа", с каждой отдельной олигархической структурой, назначаемой на "неравное удаление", приходится очень долго возиться, если действовать методами, вписывающимися в существующие правовые нормы и рамки (на чем неизменно настаивает президент).
Самый радикальный сценарий грядущих изменений политико-экономического курса предполагает установление прямого государственного контроля над сферой нефтедобычи и нефтепереработки. Это, вопреки мнениям, распространяемым соответственно ангажированными СМИ, вовсе не привело бы к разрушению основ российской рыночной экономики. В большинстве нефтедобывающих стран данная отрасль находится в полной собственности государства или по крайней мере под полным государственным контролем. Самый наглядный пример - неизменно покорная американцам Саудовская Аравия, где самодержавные правители в свое время национализировали американскую монополию АРАМКО и с тех пор уже в течение ряда десятилетий сохраняют государственную монополию в сфере нефтедобычи. К вящей пользе для данного процветающего королевства, которое лишь благодаря высокодоходной нефтяной отрасли сохраняется в традиционном облике. И никто не отказывает саудовским монархам в статусе безукоризненно рыночной страны. В отличие от России, которую никак не хотят принимать в ВТО.
О полной национализации нефтяной отрасли российские державостроители в администрации президента и в иных закоулках власти могут лишь мечтать. Не тот расклад сил - как в целом по стране, так и на кремлевском Олимпе. Однако существуют весьма привлекательные радикально-паллиативные варианты государственной политики в нефтяной сфере. Если, например, необходимые меры фискального характера будут дополнены решениями, укрепляющими государственное присутствие на внутреннем рынке нефтепродуктов, с тем чтобы, в частности, ограничить рост внутрироссийских цен на горючее в сравнении с мировыми.
В финале длительного dolce fare niente
Второй президент России отнюдь не склонен к бездеятельности и к выжиданию у моря благоприятной погоды. Он умеет проявлять решительность в критические моменты, когда принимаемые радикальные меры практически безальтернативны. Однако специфический личный опыт заставляет его отмерять семижды семь раз, прежде чем отрезать. В сфере экономической политики Путин предпочитает наблюдать за происходящими процессами, слегка их направляя, но не принимая на себя при этом лишней ответственности. Годы его правления, возможно, зафиксируются в коллективной памяти российского бизнес-бюрократического сообщества как неповторимый период "сладостного ничегонеделания" (на российский, итальянский или даже восточный, буддистско-дао-систский лад), когда все пряники как бы сами падают в рот и необходимо лишь отслеживать траектории их падения.
Однако ничто не вечно под луной, кроме потока неприятностей разного рода. Время "тощих коров" для России может нагрянуть даже при "жирной" внешнеэкономической конъюнктуре. А потому необходимость принятия значительных решений по корректировке общего курса экономической политики неумолимо приближается. Придирчивые аналитики исчисляют возможную продолжительность государственной жизни в режиме dolce fare niente в полтора-два года. Примерно так же, как оценивается вероятная длительность существования нынешнего сверхпереутомленного правительства.
Самая деполитизированная и притом политически значимая структура верховной власти, администрация президента РФ демонстрирует способность опережать надвигающиеся события, готовя если не содержание грядущих судьбоносных перемен, то по крайней мере организационную оснастку для их применения. В соответствующем контексте следует рассматривать и недавнее назначение нового кремлевского тяжеловеса Сечина на пост председателя правления "Роснефти" - весьма худосочной по меркам отечественного бизнеса компании. Эту лавочку даже пытались продать за бесценок в кризисном 1998 г., но покупателей тогда не нашлось. Теперь же "Роснефть" включена в подписанный президентом реестр компаний, имеющих особое значение для интересов национальной безопасности, а потому не подлежащих приватизации без особого на то разрешения. Насколько можно предположить, исходя из имеющейся фактуры, высокий государственный статус мог быть присвоен компании Сечина лишь в качестве своего рода аванса под будущие заслуги и предполагаемое расширение бизнеса, которое, скорее всего, будет происходить путем приобретения активов, ныне принадлежащих частным владельцам. Возможно, начнут с активов ЮКОСа, а может быть, найдут что-то иное, доступное для покупки или захвата ради государственного интереса. Стереотипы действий государственной власти, уже апробированные в практике "Газпрома" и "Рособоронэкспорта", вполне могут быть применены и в сфере нефтяного бизнеса, столь неудачно приватизированного в ельцинскую эпоху (по мнению многих нынешних обитателей Кремля и Старой площади).
Однако любые решительные меры могут воспоследовать лишь по "государеву слову", которого все ждут и не могут дождаться. Когда слово будет сказано, необходимое дело начнет совершаться незамедлительно.
