Нынешней весной в Астане наконец-то состоялось заседание межведомственной правительственной комиссии, рассмотревшей проблемы западноказахстанских территорий, входящих в военные российские полигоны Капустин Яр и Азгир.
Общественное объединение "Нарын" под руководством К. Кубейсинова, вот уже долгие годы требующее отнести территории четырех юго-западных районов Приуралья к зоне чрезвычайной экологической ситуации, казалось бы, должно было порадовать земляков, особенно из Урды и Джангалы, этим известием, да пока, выходит, рановато. Оказывается, прежде чем инициировать законопроект "О социальной защите граждан, пострадавших вследствие ядерных, ракетных и других испытаний на полигонах Капустин Яр и Азгир", некоторые государственные мужи предлагают провести еще одно комплексное обследование земель и населения, ставших заложниками многолетних военных экспериментов. Так и хочется воскликнуть: "Да сколько же можно, господа?!". Ведь по настоянию "Нарына" и по прямому распоряжению главы государства окончательное заключение высокая комиссия должна была вынести еще четыре года назад!
Думается, читатель поймет эмоции автора, как только познакомится хотя бы с малой толикой того, что стало ему известно за последнее время из достоверных и авторитетных источников. Последующую информацию остается предварить лишь тем, что большинство сведений почерпнуто из комплексных исследований шестилетней давности, проведенных учеными Физико-технического института НАН РК под руководством профессора И. Часникова, ныне покойного.
ШТРИХ-КОД ПОЛИГОНА
Сначала немного лирики.
В 1969 году довелось мне накоротке погостить у дядюшки-полковника во вверенном ему городке Капустин Яр Астраханской области. Тогда я по молодости решил, что тоже стану военным, вот и приехал за благословением.
Городок впечатлил уютом, строгой армейской выправкой и великолепным рислингом в кафе "Родная хата", так что покидал я КапЯр (так его называют в обиходе) с отвагой в сердце и суровостью в душе, как и подобает человеку, решившемуся на долгое ношение военного мундира. Но судьба не картошка, генерала из меня не вышло, поскольку я довольно скоро убоялся воздействия портупеи на свои умственные способности. Дядюшку перебросили на полигон Сарышаган, я ударился в журналистику, однако через три десятка лет КапЯр ворвался в мою память уже не милым городком, но беспощадным полигоном, против коварства которого восстали все "зеленые" силы Приуралья.
Так вот, КапЯр - это 4-й государственный центральный полигон (ГЦП) Российской Федерации, включающий военные объекты, поля падения и предназначенный для испытаний и научных исследований военной техники всех видов. К 4-му ГЦП примыкает ГЛИЦ (летно-испытательный центр), и по совокупности эти серьезные объекты отторгают у Казахстана порядка трех миллионов гектаров территории, половина которой приходится на Урдинский (с недавних пор - Бокейординский) и Джангалинский районы. Договор на этот счет между Россией и Казахстаном ратифицирован еще в конце 90-х годов прошлого столетия.
В 50-х здесь впервые в Союзе запускали ракеты в космос, совершенствовали систему ПВО страны и произвели, как минимум, 11 ядерных взрывов на высоте от 5,5 до 300 км, что тянет, по оценкам специалистов, на 64 Хиросимы, если, конечно, позволительно употребить такую единицу мощности. Показательно, что еще в 1991 году проведение ядерных взрывов на территории Урдинского и Джангалинского районов категорически отрицалось тогдашним начальником полигона генералом Копейкиным вообще, и только после настойчивых запросов главы Западно-Казахстанской обладминистрации Н. Искалиева Минобороны России покаялось в четырех атмосферных испытаниях. Позднее при вмешательстве казахстанского правительства российские военные взяли на себя еще семь "грехов", причем, оказывается, только в октябре 61-го были произведены три ядерных взрыва мощностью до 40 килотонн. Понятно, что при такой "прозрачной" информации и за давностью времен никто не возьмет на себя смелость оценить истинные радиоэкологические последствия атомных испытаний для окружающей среды и населения шести районов ЗКО, прилегающих к территории полигона. Хуже того, в свое время даже родное Министерство экологии Казахстана авторитетно уверяло западноказахстанцев, что никакого радиационного и токсического воздействия полигона на экосистему южных районов ЗКО не обнаружено. И это было не простое чиновничье лукавство, это было беспардонное отрицание очевидного. Ведь если внимательно вчитаться в упомянутые материалы комплексной экспедиции профессора Часникова, то именно к моменту ухода Минэкологии в отрицаловку и относятся жуткие вещи, которые стали происходить на юго-западе Приуралья.
"САТАНА" ТАМ ПРАВИЛ БАЛ
Судя по всему, злокачественный скачок техногенному воздействию полигона на прилегающую экосистему придало выполнение Россией Договора ОСВ-2 в 1989-1991 годах. Всякое повидал на своем веку КапЯр - по рассекреченным данным, только управляемых ракет на нем испытали 24 000, помимо 177 образцов различной военной техники. Однако когда дело дошло до уничтожения межконтинентальных баллистических ракет, прозванных американцами "Сатаной", тут пошло такое, что мирным жителям в окрестностях впору было накрываться простынями и ползти на ближайший погост...
Целых три года я имел возможность отслеживать поэтапную ликвидацию Державинской ядерной базы на территории бывшей Тургайской области. Неслабая была "базука", других таких, по оценкам военных, на нашем "шарике" не существовало. Так, под бдительным наблюдением американской стороны там все происходило деликатно: свинчивали ядерные боеголовки, сливали топливо - гептил, демонтировали выпотрошенные ракеты с акульими мордами и увозили их со слезами на глазах в неизвестном направлении. И только потом взрывали шахтные пусковые установки с последующей засыпкой чудовищных воронок и рекультивацией земель. При этом денег на взрывные и восстановительные работы американцы не жалели. Правда, бардака среди отечественных субподрядчиков все же хватало - даром, что ли, и уникальных кабелей в земле осталось немерено, и почва в воронках потом оседать стала, но это, как говорится, было дело "шешнадцатое".
Иная манера работы наблюдалась у российских саперов на КапЯре. Как явствует из официальных источников, корпусы ракет укладывали штабелями на землю по две-девять штук в ряд, закладывали сообразный заряд и... куда что летит - неважно! Взрывали через короткие промежутки времени в течение двух суток ежемесячно. Ликвидацию оскопленного "Сатаны" растянули на те же три года, поскольку свозили сюда бывшее смертоносное железо со всех сторон; уничтожили - копейка в копейку - 619 корпусов весом 50 тонн каждый. И что же?
А то, что нечистая сила очень скоро заявила о себе сначала в ближайших окрестностях, где принялись наводить тоску на людей и природу желтые кислотные дожди. Затем в Ахтубинском районе Астраханской области стали ужасать сельчан своим появлением на свет так называемые "желтые дети". И наконец рукотворная экологическая проказа приползла на территорию Урды и Джангалы. Во всяком случае, 1994-1995 годы были помечены здесь невиданным падежом скота и резким ростом заболеваемости населения.
И МЛАДЕНЕЦ, И КРЫСИНЫЙ ЭМБРИОН
Первый удар приняли на себя урдинцы. По тогдашним справкам облздравотдела, заболеваемость дерматитами здесь выросла в 60(!) раз, хроническими отитами - в 35, гастритами - в 19, к тому же 30-кратно увеличилось число врожденных аномалий, и все это в совокупности резко повысило удельный вес инвалидов I и II групп.
В 95-м уровень взрослой смертности в поселке Урда составил 16,57 промилле, в 1,8 раза выше среднерайонного, однако и эта скорбная цифра кажется не такой уж пугающей на фоне невероятной младенческой смертности. К этому времени удельный вес умерших в раннем неонатальном возрасте (до семи дней от роду) составил одну треть, а летальность новорожденных достигла 85-100 на 1000, являясь самой высокой в Казахстане. В указанный период болезни органов пищеварения среди взрослых составляли 736 на 1000, органов дыхания среди детей - 639 на 1000, а все диагностированные детские заболевания зашкалили за 1700 на 1000 (то есть по несколько заболеваний на каждого ребенка), и все это при достаточно низком уровне диспансеризации жителей приуральской глубинки.
Специалисты, по их словам, порой отказывались верить своим глазам и приборам. Радиоэкологи, например, утверждали, что во второй половине 90-х каждый житель южных районов области получил за счет техногенного облучения дозу, в 2-5 раз превышающую нормальную. А по суммарному индексу загрязнения почв тяжелыми металлами, считали они, эти территории можно было вполне относить к зоне экологического бедствия. То есть объективная картина рисовалась такой же безрадостной, что и в окрестностях Семипалатинского ядерного полигона, если не хуже.
В связи с техногенными изменениями экологических параметров в регионе огромный урон был нанесен поголовью скота. Как свидетельствуют официальные документы, в 1994-1995 годах здесь пало 170 000 овец, 7000 голов КРС и 3000 лошадей. Кроме того, ученые засвидетельствовали, что десятью годами раньше на территории испытаний практически исчезли ласточки и суслики, а затем вплотную нависла угроза над существованием волго-уральской группировки сайги.
Кстати, экспериментальное скармливание беременным крысам субпродуктов сайги вызвало повышенную, в 2,8 раза, гибель крысиных эмбрионов. Невероятно!
В ПОИСКАХ SОSТРАДАНИЯ
Еще поразительнее другое. Создается впечатление, что у нас в Казахстане до сих пор законодательно не закреплены критерии зон чрезвычайной экологической ситуации (ЧЭС) и чрезвычайного экологического бедствия (ЧЭБ). Но вот если воспользоваться на крайний случай критериями, утвержденными Министерством охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации как стороны, в аренде полигона крайне заинтересованной, то можно категорически утверждать, что по всем параметрам территория юго-западных районов Приуралья является зоной именно экологического бедствия.
Так-то оно так, да объявить казахстанскую часть полигона зоной ЧЭБ - это все равно что в ее дальнейшей аренде россиянам отказать. А этого наши страны, объединенные Договором о коллективной безопасности, себе позволить никак не могут. Не то пока еще время на дворе. Тут даже с зоной ЧЭС вопрос щепетильный, вот и ломают головы наши государственные мужи: как бы никого не обидеть; как бы честно распределить те десятки миллионов долларов, причитающиеся Казахстану за аренду его земель и объектов под полигон? И вроде кое-какие подвижки уже есть. Не так давно неугомонный К. Кубейсинов рассказал журналистам, что в Приуралье предполагается открыть реабилитационный центр для оздоровления жителей южных районов, пострадавших от воздействия российских полигонов Капустин Яр и Азгир. По его словам, правительство уже выделило на эти цели 700 миллионов тенге. Рассчитан центр на 100 коек и будет иметь при себе лабораторию по изготовлению протезов для калек с врожденными аномалиями конечностей. В общем, потеплело немного на сердце у жителей издавна загадочных Нарын-песков, где вот уже несколько лет реставрируется музейный комплекс Ханская ставка - некогда центр Букеевской Орды. А то ведь, право, даже перед иностранцами стыдно.
Полгода назад побывал в Урде японский фотожурналист Такаши Моризуми и увиденным был просто потрясен. Да и кого оставят равнодушным страдания, например, вот этого 23-летнего парня Идагата Ибрашева (на снимке)? А ведь таких скорбных лиц у КапЯра ой-ой-ой сколько.
